ПИВО и все, что с ним связано
- Капу$тница
- Меркантильная<br />штучка
- Сообщения: 1340
- Зарегистрирован: 25 май (Ср) 2005, 10:04
- SHAM
- Гениальный <br>Прокурор
- Сообщения: 4847
- Зарегистрирован: 27 дек (Сб) 2003, 14:48
- Контактная информация:
Левинтов А. Выпивка и пьянка (серия "Жизнь по-советски"). – М.: Яуза, Эксмо, 2005.
Про пиво
Светлой памяти
темного "Двойного золотого"
посвящается
Залитый мягким и пряным солнцем сентябрьский город. Сквозь пеструю немного зябкую листву проглядывает лукавая мудрость жизни — плевать на все. Прежде всего, конечно, на работу, не то чтобы проклятую, но очень удобную для наплевательства. И мы едем в КПЗ, Киевский пивной зал, именуемый также "Сайгоном".
В двенадцать тут еще пустовато — а через два часа под дверью будет колыхаться и материться скупая мужская очередь голов в пятьдесят, все столики будут заняты, а на каждом столике — по двадцать-тридцать кружек свежайшего, в нарядной пенной бахроме в пол-ладони толщиной.
Как нам сегодня повезло! Сегодня — раки. Их разносят килограммовыми охапками на тарелках, огромных, темно-красных, пахнущих лаврушкой, перцем и самими раками. На правах завсегдатая и заправилы сообщаю подлетевшему официанту:
— Валер, значит, так — всем по пять кружек для начала и кило раков на старт. И помордастей, пожалуйста, с обеими клешнями, победителей. Вот рупь. У меня сегодня день рождения.
Пятнадцать кружек выгружаются на стол через минуту — за кулисами идет непрерывный разлив пива безо всяких заказов — только успевай мыть кружки и заливать их. Счет ведут сами официанты, ну и мы, конечно, если, конечно, в состоянии.
"С утра выпил — весь день свободен".
Первые пять улетают практически сразу, без пауз и дум о закуске. Холодное, пенистое, в меру неразбавленное, свежайшее — только что с Бадаевского, расположенного совсем близко, на Дорогомиловской набережной. Нутро жаждет этого пива так, как будто до того никогда не потребляло его и вот наконец дорвалось. Облизал губы от пены предыдущей кружки — и тут же поднимаешь следующую, пьешь жадно, большими глотками — а вдруг отнимут? а вдруг — землетрясение или война? или борьба за мир? или жена войдет?
К ракам рука тянется только после пятой — раньше как-то даже и неприлично, и малодушно: мы что, раков пришли сюда есть?
После десятой наступает некоторое равновесие, некоторый баланс и успокоение страстей: теперь после каждой кружки надо идти сливать лишнее. Ты вступаешь в гармонию с окружающей средой и самим собой, участвуя в едином круговороте воды в природе. Мощная струя напоминает, что когда-то и мы были кентаврами и "были когда-то и мы рысаками". А почему "были"? Мы и сейчас еще рысаки, если иметь в виду туалет.
За соседними столиками режутся в коробки: положенный на край стола спичечный коробок щелчком подбрасывается вверх. Если он упал картинкой вверх — два очка, и ход повторяется, если на боковую, покрытую серой, грань — пять очков, если на попа — десять. Играют до ста. С проигравшего — кружка пива. Тут есть свои мастера и виртуозы, но мы — народ серьезный.
Нам есть о чем поговорить, например, о бабах, о футболе, о работе, о погоде и, наконец, о самом важном и насущном: "какую страну проссали".
От табачного дыма видно ясно только то, что пьешь, — все остальное плывет и колышется. Кто-то разбавляет пиво водкой и бормотухой, ломая чистый пивной кайф, — до этого я еще не скоро дойду, но дойду, как почти все мы благополучно дошли.
Где-то в районе двадцатой наступает пивное отупение и равнодушие. Советская власть уже не кажется такой монотонно омерзительной, а раки поедаются так, будто мы их каждый день едим.
Валера приносит еще двадцать (нас уже четверо, опоздавший уже никогда не догонит нас и так и будет плестись в отдалении пяти кружек: а не надо задерживаться на работе, мало ли что начальник неожиданно пришел, у всех начальники, мы же не опоздали!):
— Леща будете?
— Почем?
— Три. Классные лещи, килограммовые.
Я достаю зелененькую трешку, прячу ее, достаю из другого кармана увесистый красный червонец:
— Четыре, на каждого по хвосту. И чтобы с икрой.
— Давай еще два.
— Ну, держи еще трояк, но чтоб все метровые и с икрой.
Сегодня мой день рождения — я обязан быть щедрым, сговорчивым и властным, тем более после уже принятых двадцати. А кроме того, при благословенной цене пива по 22 копейки за поллитра (пиво во всех барах одного сорта — "пиво", впрочем, кажется, "Жигулевское", потом будет другое, но одно пиво — "Ячменный колос", по 20 копеек из автопоилки, с недоливом примерно ста граммов в каждой кружке), при трехрублевой цене кило раков легко и необременительно быть расточительным барином. Однова живем, а до получки на сто рэ в месяц все равно не дотянуть!
Кстати, радостное утро как-то незаметно потускнело и пошло в тихую и задумчивую вечернюю зарю: окна КПЗ выходят на запад, куда все мы втайне от себя и окружающих стремимся, хотя бы ненадолго: булькнуть с папашей Хемом или Эрихом Марией Ремарком по стаканчику чего-нибудь типа замороженного дайкири или кальвадосу, хлопнуть его или их по плечу: "Ну что, старик, на Западном фронте без перемен? По ком звонит колокол? Прощай, оружие!" — и можно вновь возвращаться в свою шарашку ковать топливную систему для грозных мирных ракет, ваять отчеты о непроделанной работе и спать на едином политдне.
В подступающих сумерках как-то плевать на праздничный домашний ужин. Я иду к автомату и, как мне кажется, трезвым и спокойным голосом сообщаю, что буду позже, чем обычно, что мы с ребятами решили заскочить выпить по паре пивка в "Сайгоне":
— Так что буду к семи, ну, если там очередь, то к полвосьмого. Неудобно перед ребятами, понимаешь, свой день рождения замыливать. Ах, уже восемь? Ну, тогда лечу!
В одиннадцать бар закрывается. Валера приносит только по две:
— Больше нету.
Тридцать две кружки — это неплохо, это совсем неплохо, рассуждаем мы, выйдя на ночь божью. Но на метро я уже не доеду, да его уже и закрыли, кажется, надо брать такси.
— Мужики, рубля до завтра ни у кого не будет?
Про пиво
Светлой памяти
темного "Двойного золотого"
посвящается
Залитый мягким и пряным солнцем сентябрьский город. Сквозь пеструю немного зябкую листву проглядывает лукавая мудрость жизни — плевать на все. Прежде всего, конечно, на работу, не то чтобы проклятую, но очень удобную для наплевательства. И мы едем в КПЗ, Киевский пивной зал, именуемый также "Сайгоном".
В двенадцать тут еще пустовато — а через два часа под дверью будет колыхаться и материться скупая мужская очередь голов в пятьдесят, все столики будут заняты, а на каждом столике — по двадцать-тридцать кружек свежайшего, в нарядной пенной бахроме в пол-ладони толщиной.
Как нам сегодня повезло! Сегодня — раки. Их разносят килограммовыми охапками на тарелках, огромных, темно-красных, пахнущих лаврушкой, перцем и самими раками. На правах завсегдатая и заправилы сообщаю подлетевшему официанту:
— Валер, значит, так — всем по пять кружек для начала и кило раков на старт. И помордастей, пожалуйста, с обеими клешнями, победителей. Вот рупь. У меня сегодня день рождения.
Пятнадцать кружек выгружаются на стол через минуту — за кулисами идет непрерывный разлив пива безо всяких заказов — только успевай мыть кружки и заливать их. Счет ведут сами официанты, ну и мы, конечно, если, конечно, в состоянии.
"С утра выпил — весь день свободен".
Первые пять улетают практически сразу, без пауз и дум о закуске. Холодное, пенистое, в меру неразбавленное, свежайшее — только что с Бадаевского, расположенного совсем близко, на Дорогомиловской набережной. Нутро жаждет этого пива так, как будто до того никогда не потребляло его и вот наконец дорвалось. Облизал губы от пены предыдущей кружки — и тут же поднимаешь следующую, пьешь жадно, большими глотками — а вдруг отнимут? а вдруг — землетрясение или война? или борьба за мир? или жена войдет?
К ракам рука тянется только после пятой — раньше как-то даже и неприлично, и малодушно: мы что, раков пришли сюда есть?
После десятой наступает некоторое равновесие, некоторый баланс и успокоение страстей: теперь после каждой кружки надо идти сливать лишнее. Ты вступаешь в гармонию с окружающей средой и самим собой, участвуя в едином круговороте воды в природе. Мощная струя напоминает, что когда-то и мы были кентаврами и "были когда-то и мы рысаками". А почему "были"? Мы и сейчас еще рысаки, если иметь в виду туалет.
За соседними столиками режутся в коробки: положенный на край стола спичечный коробок щелчком подбрасывается вверх. Если он упал картинкой вверх — два очка, и ход повторяется, если на боковую, покрытую серой, грань — пять очков, если на попа — десять. Играют до ста. С проигравшего — кружка пива. Тут есть свои мастера и виртуозы, но мы — народ серьезный.
Нам есть о чем поговорить, например, о бабах, о футболе, о работе, о погоде и, наконец, о самом важном и насущном: "какую страну проссали".
От табачного дыма видно ясно только то, что пьешь, — все остальное плывет и колышется. Кто-то разбавляет пиво водкой и бормотухой, ломая чистый пивной кайф, — до этого я еще не скоро дойду, но дойду, как почти все мы благополучно дошли.
Где-то в районе двадцатой наступает пивное отупение и равнодушие. Советская власть уже не кажется такой монотонно омерзительной, а раки поедаются так, будто мы их каждый день едим.
Валера приносит еще двадцать (нас уже четверо, опоздавший уже никогда не догонит нас и так и будет плестись в отдалении пяти кружек: а не надо задерживаться на работе, мало ли что начальник неожиданно пришел, у всех начальники, мы же не опоздали!):
— Леща будете?
— Почем?
— Три. Классные лещи, килограммовые.
Я достаю зелененькую трешку, прячу ее, достаю из другого кармана увесистый красный червонец:
— Четыре, на каждого по хвосту. И чтобы с икрой.
— Давай еще два.
— Ну, держи еще трояк, но чтоб все метровые и с икрой.
Сегодня мой день рождения — я обязан быть щедрым, сговорчивым и властным, тем более после уже принятых двадцати. А кроме того, при благословенной цене пива по 22 копейки за поллитра (пиво во всех барах одного сорта — "пиво", впрочем, кажется, "Жигулевское", потом будет другое, но одно пиво — "Ячменный колос", по 20 копеек из автопоилки, с недоливом примерно ста граммов в каждой кружке), при трехрублевой цене кило раков легко и необременительно быть расточительным барином. Однова живем, а до получки на сто рэ в месяц все равно не дотянуть!
Кстати, радостное утро как-то незаметно потускнело и пошло в тихую и задумчивую вечернюю зарю: окна КПЗ выходят на запад, куда все мы втайне от себя и окружающих стремимся, хотя бы ненадолго: булькнуть с папашей Хемом или Эрихом Марией Ремарком по стаканчику чего-нибудь типа замороженного дайкири или кальвадосу, хлопнуть его или их по плечу: "Ну что, старик, на Западном фронте без перемен? По ком звонит колокол? Прощай, оружие!" — и можно вновь возвращаться в свою шарашку ковать топливную систему для грозных мирных ракет, ваять отчеты о непроделанной работе и спать на едином политдне.
В подступающих сумерках как-то плевать на праздничный домашний ужин. Я иду к автомату и, как мне кажется, трезвым и спокойным голосом сообщаю, что буду позже, чем обычно, что мы с ребятами решили заскочить выпить по паре пивка в "Сайгоне":
— Так что буду к семи, ну, если там очередь, то к полвосьмого. Неудобно перед ребятами, понимаешь, свой день рождения замыливать. Ах, уже восемь? Ну, тогда лечу!
В одиннадцать бар закрывается. Валера приносит только по две:
— Больше нету.
Тридцать две кружки — это неплохо, это совсем неплохо, рассуждаем мы, выйдя на ночь божью. Но на метро я уже не доеду, да его уже и закрыли, кажется, надо брать такси.
— Мужики, рубля до завтра ни у кого не будет?
...............................
Последний раз редактировалось Flint 27 сен (Чт) 2007, 00:59, всего редактировалось 1 раз.
- Links
- 404's library
- Сообщения: 736
- Зарегистрирован: 03 мар (Чт) 2005, 12:52
- Откуда: городок Курчатов
- Контактная информация:
Как замечательно после работы, в в такой прекрасный вечер, употребить пару бутылочек пива с... я предпочитаю анчоусы или какую-нить другую соленую мелочь. Пиво.. дааа... пиво это хорошо...
Добавлено спустя 5 минут 25 секунд:
ё.. моё, сегодня ж пятница, да к тому же ещё и вечер - моё любимое время. Даа.. жизнь имеет свои плюсы. Саме время
Добавлено спустя 5 минут 25 секунд:
ё.. моё, сегодня ж пятница, да к тому же ещё и вечер - моё любимое время. Даа.. жизнь имеет свои плюсы. Саме время